Алиби — надежда, алиби — любовь - Страница 28

Открыв в дверь, она вошла в квартиру, остановилась у темного окна. Задумалась. Да-да, именно все пойдет своим чередом, как и раньше. Веточка к веточке, палочка к палочке, и идет себе строительство… Простая теорема. Аксиома даже. Трезвая и адекватная. Она будет так же готовить вкусные обеды и ужины, наводить в доме порядок, ждать Витю с работы, прыгать вокруг него в коротком халатике, будет считать калории и бороться с «поясом шахидки» на талии, чтоб не смотрел он на это безобразие с насмешливым отвращением, переносить которое бывает больно до невозможности, потом так же старательно будет бороться с морщинами, потом со старостью… И это называется — вить гнездо?! Господи, какая тоска! Откуда она вдруг взялась, эта тоска? Она что, разлюбила Витю? Господи, а был ли вообще мальчик-то? Может, мальчика-то никакого и не было, а? И любви никакой не было? И гнезда не было?

Передернув плечами, она отошла от окна, уселась в кресле в излюбленной своей позе — подогнув под себя ноги. Витя всегда ее ругал, когда она так садилась. Говорил, не женственно. Ну и пусть. Нашарив под собой пульт, она включила телевизор. Экран тут же вспыхнул, явив ей интеллигентное умное лицо исполнителя хороших и добрых песенок, и в комнату потоком хлынула легкая и нежная мелодия, и вот уже и слова до боли знакомые льются ритмично мелодии вслед — «… если он уйдет, это навсегда, так что просто не дай ему уйти…»

Она и сама не заметила, как начала подпевать тихонько. Только думалось ей в этот момент уже вовсе не о Вите…

* * *

Пит смотрел на нее удивленно и очень недоброжелательно. Можно даже сказать, злобно смотрел. А еще говорят, что все полные люди — добрые по натуре… Может, наоборот? Действительно, с чего это им добрыми быть? Все ходят кругом красивые-стройные, глаз радуют, а на полноту этот чужой глаз посматривает лишь снисходительно — ничего, мол, и такое в природе случается. Очень уж обидной бывает такая снисходительность. Она и сама ой как от нее убегает, истязая бедное тело голодовками…

— А зачем вам его телефон вдруг понадобился? — глядя на нее снизу вверх, быстро спросил Пит и торопливо поднялся на несколько ступенек крыльца своего ремонтно-обувного заведения. Надежда томилась у этого крыльца в ожидании Пита уже добрых сорок минут и очень обрадовалась, завидев в толпе спешащих и опаздывающих на свои рабочие места людей знакомого мужчину-колобка. Очень уж он выделялся из толпы. Невыгодно, конечно, выделялся. Ей даже подумалось невежливо, что вот если взять и обрядить его в женское платьице, то настоящая тетка из него может получиться. Даже волосы вон пыльным нимбом вокруг головы торчат, как после шестимесячной химической завивки. И животик складочкой, и росточек — полтора метра, не больше… Жалкое, в общем, зрелище. Потому она и позволила ему довольно охотно встать на три ступеньки повыше, чтоб смог хотя бы смотреть на нее сверху вниз. Может, подобреет на капельку.

— Пит, мне очень нужен Сашин телефон. Вы не подумайте ничего такого… Просто по делу нужен.

— А по какому такому делу? Не понимаю… Все, что могли, вы уже для него сделали. Да и вообще, не уполномочен я его телефоны женщинам раздавать…

— Да я же не в том смысле! Просто… Просто мне очень нужно, и все…

— Вы вот что… как вас там? Надежда? Вы вот что, Надежда. Вы особо на внимание к себе Сашки не рассчитывайте, понятно? Вы, наверное, просто услышали вчера, что он с женой поссорился, что ушел от нее, и все такое… Так вот, ерунда это все. Учтите, шансов у вас нет. Ноль у вас шансов! Сегодня поссорился, завтра помирится. От таких женщин, как Алиса, мужики не сбегают. Вернется, как миленький. Так что зря вы так засуетились, поверьте мне. Вас и рядом с Алисой поставить нельзя. Проигрываете. От вас же обыкновенностью за три версты несет. Зря вы на Сашку глаз положили. Не ваш это объект. Да и не отдаст его Алиса никому, это и не обсуждается.

— А он что, вещь, чтоб его отдавать или при себе оставлять? И вообще, почему вы со мной в таком тоне говорите, Пит? Я что, повод дала?

— Конечно, дали. Стоите тут, телефончик выпрашиваете… А почему Сашка сам вам его не дал, а? Вы над этим не задумывались?

— О господи… Да я не взяла просто! Так получилось, что не взяла! Я еще вчера думала, что мне он не нужен…

— А сегодня с утра, значит, передумали?

— Значит, передумала! Давайте телефон! Вы что думаете, я без вас его узнать не смогу, что ли? Просто в милицию еще раз идти не хочется. Там опять пристанут, как да что…

— Ладно. Записывайте. — Вдруг быстро согласился Пит, плеснув в нее острой ненавистью из маленьких глаз, глубоко запрятанных в пухлые розовые щечки. — Вам какой? Сотовый, рабочий, домашний?

— Мне и тот, и другой, и третий, — спокойно проговорила Надежда, доставая из сумки свой мобильник. И добавила голосом пьяного Шурика, слегка куражась: — И помедленнее, пожалуйста, я записываю…

Пит шутки ее не оценил. Продиктовав на память все Сашины телефонные координаты, развернулся и покатился прочь, по-женски и почти неприлично виляя задом. Не нарочно, конечно. Видно, походка у него была такая. Надежда вздохнула ему вслед, покачала головой жалостливо. Да уж, трудная работа у частных сыщиц. Обхамить каждый вот так запросто может. Бедная Даша Васильева. Хоть и придуманная вся насквозь, а все равно бедная…

Сашино «да, слушаю» прозвучало в трубке очень уж сухо, по-деловому совсем. Она даже растерялась в начале — может, и правда зря она все это затеяла?

— Саша, это Надежда. Здравствуйте…

— Надежда?! Как хорошо, что вы позвонили! Слушайте, я вас вчера ничем не обидел? Вы так умчались быстро…