Алиби — надежда, алиби — любовь - Страница 11

Надежда еще раз заглянула в духовку, полюбовалась на вожделенный кусок мяса и повернула рычажок выключения. Теперь уже само дойдет. Когда Витя проснется, будет в самый раз. Теперь можно подумать и о своем скорбном питании. О том, после которого проклятый «пояс шахидки» не посмеет нагло выползти наружу. Хотя чего тут думать — выбора особого все равно нет. Нарезать кусочками ананас, кубиками белую куриную грудку, заправить все это обезжиренным йогуртом… Ну, можно еще бросить горсть сухих овсяных хлопьев для большей сытости… Фу, гадость какая. Зато калорий мало. Ничего-ничего, нормальный ужин. Сейчас Витя проснется…

Она осторожно приоткрыла дверь кухни, на цыпочках прошла по узкому коридорчику, заглянула в комнату. Спит. Разбудить, что ли? Семь часов уже. Или не надо?

Сомнения ее разрешил звонок в дверь, длинный и настойчивый. Ветка, что ли, приперлась? Ладно. Втроем и поужинаем. Только бы без детей, а то Витя не любит их шумной возни. Хотя конечно она с детьми. Куда она их денет-то? Если с детьми, придется выпроводить. Она не обидится, она вообще девушка хоть и гордая, но понятливая. И Витя вон проснулся, голову с подушки поднял…

За дверью стояла не Ветка. За дверью стоял ее ночной гость. И не один. По бокам к нему плотно прилепилось еще двое. Все суровые, серьезные и совсем не пьяные. Выстроились дружной троицей, смотрели на нее молча. Ночной постоялец глядел как-то очень уж виновато, переминался с ноги на ногу. А эти двое странно так смотрели, будто она не внушала им никакого доверия, или тоже виновата была в чем…

— Так можно войти, гражданочка? — первым нарушил молчание один из сбоку прилепившихся. И тут же решительно шагнул в прихожую, чуть подтолкнув ее ночного знакомого в спину. — Вы извините, что мы вот так врываемся к вам, но что делать? Обстоятельства заставили…

— Какие обстоятельства? — отступила Надежда на всякий случай подальше и испуганно оглянулась в сторону комнаты. — Не знаю я никаких обстоятельств…

— Да? Не знаете? И человека этого вы не знаете? — заинтересованно протянул другой из прилепившихся, кладя мощную ладонь на плечо ее ночного гостя.

— Ну, не то что бы я его не знаю… Он… Как это сказать… В общем, я с ним не знакомилась…

— А вот Александр Андреевич утверждает, что предыдущую ночь он провел в вашей квартире! Обманывает нас, значит?

— Да нет, не обманывает! Он действительно ночевал здесь, в мой квартире! Но я повторяю, я с ним и не знакома даже!

— Да? Интересно, интересно…

— Да ничего интересного здесь нет! — с досадой проговорила Надежда и поспешно обернулась к стоящему в дверном проеме заспанному мужу. — Витя, я тебе все сейчас объясню!

— Да уж, объясни, пожалуйста, — холодно и нервно проговорил Витя и медленно сплел руки на груди в тугой наполеоновский жест, и поиграл красиво рельефными мышцами, что означало — сержусь я. И не просто сержусь, а очень сильно сержусь. Может, где-то и оскорблен даже. Надежда очень хорошо знала этот его жест. И ничего хорошего он ей не предвещал.

— Ну-ну, гражданочка, слушаем вас… — садистки проговорил тот, который держал за плечо ее виноватого ночного пришельца. — Значит, вы не знакомы, но ночь он провел в вашей квартире. Так?

— Да. Получается, что так. — Обреченно произнесла Надежда, отвернувшись от Вити. Потом снова обернулась к мужу и, прижав руки к груди, быстро заговорила: — Тебя же вчера не было… А я ждала, что вот-вот… А потом слышу — ключ кто-то пытается в замочную скважину просунуть… Я подумала, что это ты, схватила скалку и дверь открыла… А там он…

— А вы что, гражданочка, всегда мужа со скалкой встречаете? — весело переспросил первый прилепившийся.

— Да нет! Нет, что вы! Я просто так пошутить хотела! А он на меня заваливаться начал!

— Что, прямо сразу? — тут же хохотнул и второй прилепившийся, поддерживая товарища.

— Ну, не в том смысле… Он просто пьяный был… — уже чуть не плача от досады и оскорбительного их смеха, отчаянно протараторила Надежда. — И я его скалкой по голове ударила, изо всей силы. Вон, рана на лбу пластырем заклеена…

— И что дальше?

— А что дальше? Он сознание потерял, наверное. И упал. Я даже подумала, что убила его. А потом Роза Геннадьевна выскочила. Это соседка из квартиры напротив. Она еще подумала, что это я Витю ударила. То есть вот, мужа моего.

В доказательство своих слов она протянула назад руку и обернулась к Вите, словно ища поддержки. Витя по-прежнему стоял, привалившись к дверному косяку, в грозной наполеоновской позе, и, по всей видимости, поддерживать ее вовсе не собирался.

— Так. И в котором часу все это произошло? — уже серьезно спросил один из сопровождающих. — Желательно поточнее вспомнить. Вы, наверное, и сами поняли уже, что мы не просто так к вам пришли. Мы проверяем показания подозреваемого, а точнее, его алиби.

— Это произошло ровно в половине одиннадцатого, — механическим голосом проворила Надежда. — Я помню совершенно точно. Я мужа ждала, каждую минуту на часы смотрела. — И, обернувшись к Вите, добавила грустно: — Да, каждую минуту…

— Так. Ясно. Вы ударили скалкой, он упал. И дальше что?

— А дальше ничего. Я испугалась, думала, убила человека. А потом Ветка пришла. Это соседка с первого этажа. Она сказала, что я его не убила, что он лежит так, потому что пьяный, а не убитый. Ну, мы его ноги затащили в прихожую, и все. Он большой, нам бы на лестничную клетку его и не вытащить было… А потом Ветка домой ушла — у нее дети там одни. А я дверь в комнату закрыла и спать легла. А утром он проснулся и ушел…